Иногда, сидя в офисе, он вынимал и печально рассматривал подаренный бабушкой серебряный доллар Моргана. Как поступили бы Мастеры прежних времен, купцы и хозяева приватиров, спекулянты недвижимостью и землей, имей они возможность просиживать штаны в офисе и получать жалованье – ладно, немалое жалованье с бонусами и фондовым опционом, но были бы они так осторожны, когда другие стремительно богатели? Навряд ли. Нью-Йорк переживал бум, а Горэм предавался праздности, загнанный в угол собственными осмотрительностью и респектабельностью.

Неужели все представители его родного сословия «старых денег» обречены на посредственность? Да нет. Взять хотя бы того же Тома Вулфа, который пустился во все тяжкие.

Горэм не то чтобы ударился туда же, но начал потихоньку приторговывать сам и добился успеха. Конечно, вложения требовали ссуд – единственный способ быстро нажиться, а рынок рос, и риск был не очень велик. Если честно, то к тому времени, как Мэгги забеременела, он уже обзавелся приличным портфолио.

Мэгги он не сказал. Он решил, что скажет, когда приподнимется достаточно, чтобы по-настоящему ее впечатлить, а это не так-то легко, когда имеешь дело с юристом, клиенты которого владеют очень солидными активами. Скрывать свою деятельность ему было проще простого, так как налоговые декларации они заполняли врозь.

Это была ее идея, едва они поженились. Горэм не знал ее доходов, Мэгги не знала его. Они вели счет бытовым расходам, деля их поровну, а знать остальное было незачем. До того как Мэгги стала партнером, Горэм считал, что зарабатывает больше. После того как стала, он в этом засомневался. Не то чтобы, конечно, это имело какое-то значение, однако Горэм, располагавший фондовым опционом и неизменными бонусами, прикидывал, что да – наверное, он все еще держит первенство, хотя партнеры в крупных юридических фирмах получали баснословные суммы. Но он подумал с тайным удовлетворением, что откроется Мэгги, когда сорвет большой куш.

И все было отлично, пока в прошлом месяце не стряслась беда.

В октябре рынок рухнул. Не как в 1929-м, а из-за дефектной коррекции [101] . Брокерские конторы пострадали всерьез, и людей увольняли пачками. Это несчастье не задело таких, как Горэм, работников коммерческих банков и уж никак не затронуло юристов, для которых при каждом бедствии всегда находилась работа. Зато по личным сбережениям Горэма был нанесен страшный удар. Два дня назад он, расплатившись по всем счетам, проверил остаток и обнаружил, что вернулся в исходную точку, откуда начал несколькими годами раньше. Вот тебе и делец! Хорошо, что они еще не приступили к поискам нового жилья.

Он ничего не сказал Мэгги. Незачем беспокоить ее такими известиями накануне родов. Да и после ни к чему говорить. Так поступает всякий хороший трейдер, сказал он себе. Сокращает потери. Помалкивает и поскорее вырывается вперед.

Три дня назад ему неожиданно сделали предложение. Позвонил банкир, с которым он был немного знаком. Скромная встреча и последующее знакомство с партнерами пресловутого инвестиционного дома. Потом прозвучало то самое предложение. Заманчивое, достойное размышлений.

Его спросили, не хочет ли он перейти в инвестиционный банк. Это был, конечно, комплимент. Партнеры этого банка сочли, что им весьма пригодятся его навыки и клиентура, и после обсуждения деталей Горэм признал силу их доводов. Настрой был здоровый, и ему очень понравились люди, с которыми предстояло сотрудничать.

Опять же азарт, неизменно присущий работе в инвестиционном банке, возможность творческой инициативы и шанс заработать серьезные деньги. Плюс больше рабочих часов.

Не исключено, что настал его звездный час. Тот самый случай, за который ухватились бы его предки. Минусом было то, что он лишится фондового опциона и будет реже, чем планировал, видеться со своим скромным семейством.

Как поступить? Хватит ли уверенности? Готов ли он отказаться от страховки после поражения на рынке?

Горэм не знал ответа. Он хотел обсудить это с Мэгги, но тема была не лучшей для разговора с женой на пике родов.

Они ехали. Водитель грузовика закончил разгрузку, русский выматерил его, тот ответил тем же, и такси помчалось по Мэдисон под яростное бормотание русского. Слава богу, светофоры были синхронизированы и красный свет не загорался, как на Парк-авеню, через каждые восемь-десять кварталов. Через несколько минут они прибыли в Больницу горы Синай, и Горэм ворвался в вестибюль, высматривая Мэгги.

Ее уже подняли на пятый этаж. Там он первым делом увидел доктора Карузо.

– Все хорошо, – успокоил его Карузо. – Я сразу взял ее наверх – раскрытие идет очень быстро.

– Скажите, что она зря пошла в офис!

Врач пожал плечами:

– Вы же знаете вашу жену. Но если нет осложнений, активные женщины обычно рожают очень легко! – Он усмехнулся. – По мне, так лучше, конечно, обойтись без этакой спешки.

– По крайней мере, вам не пришлось принимать роды в конференц-зале «Брэнча и Кейбелла». Скажите спасибо хоть за это.

– Согласен. Итак, Мэгги говорит, что вы хотите присутствовать в родилке.

– Я должен.

– Это не обязательно.

– Нет, я и правда должен, – улыбнулся Горэм. – Потом объясню.

– Тогда вас нужно одеть, – сказал Карузо. – Сестра выдаст халат и брюки. Если у вас есть часы – снимите. А пока что ее палата вон там, вторая дверь.

При виде Мэгги Горэма захлестнула любовь.

– Привет. Я привез сумку. Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно! – выпалила Мэгги. – Все хорошо.

Она немного боялась, но знал об этом только он.

– Небольшой перерыв в твоем совещании, – пошутил Горэм. – Не могла попросить малыша изменить расписание?

– Вряд ли, – улыбнулась она. – Упрямый, как мамаша.

– Маме и папе звонила?

Ее родители недавно перебрались во Флориду.

– Да. Обещала перезвонить, когда все закончится. А ты?

Мать Горэма тоже жила во Флориде.

– Мне пока было недосуг.

Пришла медсестра с комплектом больничной одежды. Горэм переоделся в голубые халат и брюки. Он прикинул, куда положить часы. Ему не хотелось оставлять их в палате, лучше возьмет с собой. В одежде нашелся карман, в который они и отправились.

Вернулся доктор Карузо. Он осмотрел пациентку и расплылся в улыбке:

– Хорошо, очень хорошо! Вы даром времени не теряете. Я скоро приду.

Горэм взял Мэгги за руку:

– Все нормально?

Неисправимая Мэгги отказалась от эпидуральной анестезии. Она собиралась все сделать сама и на свой лад, не прибегая к помощи.

– Ладно, – сказал Горэм, подошел к изножью кровати и свирепо взглянул на нее. – Сейчас я тебе покажу, как надо дышать.

Первое занятие по дыханию состоялось три месяца назад. Предполагалось, что мужья будут присутствовать при родах и должны научиться действовать с женами, как одна команда. Это входило в современное представление о супружестве и отцовстве, и Горэм ничего не имел против. Их собирали в маленьком больничном конференц-зале. Поначалу явились только Горэм и еще один будущий папаша. Через пару минут пришла медсестра, которая проводила занятия. После этого все принялись ждать.

Спустя пять минут медсестра осведомилась, где их жены. Спустя десять начала кипятиться. Второй страдалец, лысеющий коротышка примерно его же лет, вздохнул и посмотрел на Горэма:

– Чем занимается ваша жена?

– Юрист. А ваша?

– Работает в инвестиционном банке.

Они повернулись к медсестре:

– Давайте пока начинать без них.

Теперь, когда Мэгги стала партнером, ее нагрузка немного снизилась. Но если кто-то надеялся, что она сорвется с важного совещания на занятия по дыхательной гимнастике…

Она и не сорвалась. Ни в первый раз, ни во второй. На третий явилась. Медсестра не сильно обрадовалась, но Горэм не расстраивался, благо уже отлично освоил технику.

– Ладно, – сказала медсестра, кисло глядя на Мэгги. – Главное – подобрать ритм, который поможет вам расслабиться. Вдох на раз… один… два… три… четыре… и расслабить… один… два… три… ся. Когда схватки немного усилятся, можно чуть-чуть ускорить. Теперь следите за мужем, а он пусть показывает. И – раз… один… два…